Хлебная голова неслась сквозь ночной лес, пожирая кусты, тьма была ее фатой, а лунный свет был ее женихом. Созданная из ничего сумасшедшей старухой, она была тенью самых кошмарных снов того старика, что надоумил ведьму. И ночь в страхе расступалась перед нею.
Заяц вышел на дорогу и прислушался. Близко. Совсем близко. Невнятный шум, такой безобидный еще пару минут назад, теперь сводил с ума и путал немногочисленные страхи. Только не паниковать. Он старательно проверил арбалет, серебряная стрела тускло светилась в безразличном лунном тумане. Заяц расставил лапы пошире и стал ждать. Шум надвигался. Через пару минут он уже стал лавиной и треском. Дышать ровно... Инстинкт самосохранения загнан в самый дальний угол сознания. Дело есть дело.
-Стой.
Шум прекратился.
Хлебная Голова замерла посреди дороги.
-Кто ты?-спросила она. Голос был глух, и чавкающий рот с трудом справлялся с согласными. Так могла бы говорить кадка с тестом. Бездушная, упивиющаяся собственным гниением.
-Я остановлю тебя.-сказал Заяц.
-Зачем?-спросила Голова. Казалось, ей действительно стало интересно.
Вместо ответа Заяц выстрелил. Прямо в середину изменчивой массы. Голова поглотила стрелу и качнулась вперед:
-Заяц, Заяц, я тебя съем.
И навалилась на него. Замерла на секунду, с чмокающим звуком перекатилась через остов, взбухла подобно намокающей губке, и вновь стала набирать скорость. А за ней неслась тьма.
читать дальшеВолк знал, что у Зайца не было шансов. Слишком много надежд возлагал тот на простой кусок серебра. И слишком мало Веры вкладывал в себя, пустой кусок плоти на пути Неведомого. Вера у Волка была. Он истово молился, лежа в придорожной яме на ложе из сухих листьев. Готовился и был готов. Когда крик падающих деревьев стал нестерпимо близок, он вышел на дорогу и тихо сказал:
-Стой.
-Кто ты?-спросила Хлебная Голова.
-Я здесь чтобы остановить тебя.
-Так и надо.-Голова прокатилась еще пару шагов по обочине, впитывая чахлую растительность. Она как будто росла посекундно, увеличиваясь в такт биению волчьего сердца.
-Ты порождение Зла, тебе нет места на этой земле, изыди!
-Я прихожу.-ответила Голова и Волка не стало.
Хлебная Голова катилась по дороге, иногда изгибая траекторию, чтобы сожрать дерево. Она увеличивалась в размерах с пугающей быстротой, любопытные маленькие зверьки, перебегающие через дорогу впитывались ею как куски пластилина, растящие бесформенный и уродливый ком.
Медведь стоял за очередным поворотом.
Он не возлагал особых надежд на молитвы и на волшебные свойства глупых предрассудков. Он знал откуда берется сила. Электромотор яростно зажужжал, приводя в движение стволы пулемета.
Никаких слов, никаких сомнений, Медведь покрепче устроился на поваленном клёне и нажал гашетку. Лес взорвался рокотом лавины, скоросной бульдозер помчался по ветвям деревьев, дорожной пыли, хлипкому кустарнику.
Но было уже поздно. Огромная масса полупрожаренного теста уже заслоняла луну. Пули отрывали от Головы огромные комки, ошметки с жалобным воем разлетались бесформенными тенями, но сама она, не снижая скорости, летела на стрелка и не было ничего, что могло бы ее задержать.
-Я остановлю тебя! Я остановил тебя!! СТОЙ!!!-но грохот пулемета сдался реву накатывающего мрака. И на несколько секунд воцарилась тишина.
-Вот гад, теперь чешется всё,-сказала Голова и глухо взбулькнула. Медведь медленно, но хорошо усвоился.
Огромная, она катилась по лесу, пожирая уже саму дорогу, где ей не хватало места. Мелкие мошки и клубы пыли становились ее обновленной плотью. Холмы были ее телом, а реки были ее кровью. Скорость была ее руками, загребающими всё, что встречалось на пути. А сама она была желудком. И жрала.
Лиса была стара. Мудрость прошлых лет не сделала ее брюзгой, а хитрость подарила возможность дожить до седин. Она сидела на крыльце своего лубяного дома и курила трубку. Лиса знала, что приближается. Об этом ей испуганно шептали звезды, об этом трепетала трава и пел ветер, как будто слагал последнюю песню. В ней не было страха. Она надолго пережила свой страх. В этом тоже была своя мудрость. В ее жизни было и добро и зло, но она всегда умела помирить одно с другим, поэтому совесть ее была чиста.
Когда лес начал падать, она выпустила дым через ноздри и улыбнулась. Хлебная Голова катилась.
Через минуту было уже сложно расслышать собственные мысли--треск деревьев и грохот катящегося ужаса были настолько сильны, что тело просто отказывалось повиноваться, Голова, казалось, пожирала нервы, еще не дотянувшись до них. Совсем близко. Километр, половина, триста метров--одно мгновение, скорость ужасала, приводила в трепет, меняла пространство.
Когда титанический ком хлеба пронесся мимо Лисы, она глубоко затянулась и подумала "Ну нахуй-нахуй, ебала я в рот такие сказки...".
Измена отпустила так же быстро, как и появилась.