Мэри и эльфы

[hujnjanja]

Солнце умиротворенно опускалось за дальний край леса, и его последние красноватые лучи, словно прощаясь, сверкали между темными стволами деревьев. Лесные цветы и травы наполняли благоуханием нагретый за день воздух, и даже неугомонный ветер, казалось, не решался потревожить его душистую неподвижность.
Пятилетняя Мэри, светловолосая худенькая девочка с круглыми голубыми глазами, пухлыми губками и усыпанным веснушками лицом, всхлипнула и, потерев кулаком опухший от рыданий нос, отряхнула простое синее платье, еще недавно бывшее таким красивым и опрятным, а теперь испачканное травяным соком и порванное в нескольких местах. Ей было страшно. Она уже сто раз пожалела, что увязалась в лес вместе со старшими сестрами.
А ведь все начиналось так замечательно! Девочки собирали спелую лесную землянику, перекусили, а потом стали играть в мяч. А малышку Мэри в игру не взяли… Соскучившись, девочка решила зайти подальше в лес и, увлекшись собиранием земляники, не заметила, как ушла настолько далеко, что уже не слышала зовущих ее голосов спохватившихся сестер. Так Мэри и заблудилась.
Она до самого вечера бродила по становящемуся все более непролазным лесу, упрямо продираясь сквозь какие-то колючие заросли и размазывая по лицу слезы, пока не выбилась из сил на какой-то поляне. Девочка с грустью смотрела на закат, размышляя о том, что в это время матушка звала заигравшихся детей домой, чтобы накормить их и уложить спать, а отец и ее любимый старший братик Джеймс возвращались с поля. Сейчас ее, должно быть, ищут вовсю… А вдруг ее съест страшный зубастый волк, как в сказке, которую рассказывал Джеймс, качая сестренку на коленях? Но тогда, в кольце крепких смуглых натруженных рук брата, Мэри было совсем не страшно, а сейчас ни Джеймса, ни отца рядом нет, и никто не поспешит ей на помощь. В первый раз в жизни Мэри поняла значение слова «одиночество».
Мэри сама не заметила, когда успела уснуть, сраженная наконец усталостью и пережитым страхом, но, когда она проснулась, уже была глубокая ночь. Крупные летние звезды приветливо мерцали с бархатно-черного неба. Однако разбудил девочку вовсе не их слабый свет. Ей показалось, что кто-то позвал ее по имени.
«Мэри» — слабый шепот в листве. «Мэри» — тихое дыхание ветра. «Мэри» — голос, казалось, растворен в звездном свете. «Иди к нам, Мэри…»
Мэри вздрогнула, окончательно проснувшись. Хотя летняя ночь была очень теплой, девочка, привыкшая спать под толстым одеялом, все-таки замерзла. Она уже была уверена, что зовущий ее тихий мелодичный голос, непонятно, мужской или женский, ей не послышался. Кто может звать ее в этом лесу?
Мэри поднялась на ноги и одернула помявшееся за время сна платье. «Сюда… Иди ко мне… Ко мне… Ко мне…» — все более громко и настойчиво повторял голос. Мэри, конечно, была умной девочкой и знала, что не стоит следовать за любым, кто позовет — этому ее научил Джеймс. Но тот же Джеймс всегда говорил, что лучше действовать, чем сидеть на месте, даже если потом окажется, что ты ошибся. К тому же в тот момент ей казалось, что лучше встретиться даже со злой ведьмой, чем оставаться одной в этом жутком темном лесу. Поэтому девочка покорилась так настойчиво зовущему ее тихому вкрадчивому голосу и пошла туда, куда он ее звал.
На этот раз ей не пришлось продираться сквозь заросли. Более того, лес словно сам расступался перед девочкой, как будто повинуясь зовущему ее голосу и уступая человеческому ребенку дорогу. За все время, что Мэри брела в кромешной темноте, она ни разу не оступилась, не ударилась и не поцарапалась.
Внезапно лес расступился, и девочка вышла на полянку, залитую серебристым светом, который лился словно из ниоткуда. И изумленно замерла.
Прекрасные девушки, одетые в легкие голубые, зеленые и серебристые платья, кружились в стремительном хороводе, невесомые, как цветочные лепестки или опавшие по осени листья, которыми беспечно играет бродяга-ветер. У девушек были вольно струящиеся блестящие черные локоны, наверняка нежные и гладкие на ощупь, и тонкие белые руки, которые, казалось, излучали свет. «Ах, вот бы мне стать такой же красивой, когда вырасту!» — подумала Мэри. Сидящие чуть поодаль музыканты играли на флейтах, арфах и каких-то вовсе незнакомых Мэри инструментах. Девочка подивилась, как это она раньше не услышала музыки. Мелодия была такой красивой, нежной, веселой и одновременно неуловимо-грустной, что сердце становилось легким и уносилось к далеким звездам, звеня, как серебряный колокольчик. А на дальнем конце поляны был установлен украшенный цветами и листьями деревянный трон, на котором восседал облаченный в темно-зеленый бархатный плащ Король. Раньше Мэри искренне считала, что самым красивым мужчиной на свете был Джеймс — высокий и крепкий молодой парень с темными волосами, круглыми голубыми глазами, широким честным лицом и немного застенчивой улыбкой. Теперь у него появился достойный соперник. У Короля эльфов (а Мэри сразу поняла, что это эльфы) были длинные блестящие золотистые кудри, красиво оттененные короной из листьев, темно-синие глубокие продолговатые глаза, изящные и запоминающиеся черты безвозрастно-юного лица и играющая на тонких губах мудрая и немного лукавая улыбка. Весь его облик говорил об уме, внутренней силе и уверенности, несмотря на то, что из того же Джеймса, пожалуй, можно было вылепить троих таких, как этот эльф. Мэри, конечно, не смогла бы выразить все это словами, но она это ясно почувствовала. А еще она поняла, что Король был добрым, но все-таки немного странным, непохожим на простых смертных людей. Трон Короля окружали нарядные придворные — доблестные лесные рыцари в сверкающих заколдованных доспехах, выкованных, казалось, из прозрачного утреннего воздуха и чистой воды из звенящих лесных ручейков, и прелестные дамы в восхитительных платьях. Их лица были радостными, приветливыми и смеющимися. И Король, и придворные неотрывно наблюдали за танцем прелестных девушек, как будто в мире не было ничего более важного и вечного, чем это легкое, грациозное скольжение по кругу. Но вот мелодия закончилась, и все — и Король, и придворные, и музыканты, и закончившие свой завораживающий танец эльфийки, улыбаясь, обернулись к девочке.
— А вот и Мэри! — по-детски радостно, словно только ее и ждал, воскликнул широко улыбающийся Король, одним легким, текучим движением вставая с трона и в одно мгновение ока оказываясь рядом с девочкой. Мэри узнала этот неторопливый, мелодичный высокий голос — это он привел ее на эту поляну. Король, похоже, был не ниже Джеймса или отца Мэри, но гораздо тоньше, легче и изящнее них. Он казался бесконечно мудрым и в то же время простым и веселым, словно мальчишка. Мэри с восхищением уставилась на это сияющее видение, внезапно устыдившись своего чумазого лица и порванного платья. Король, словно догадавшись о ее мыслях, ободряюще улыбнулся, и осмелевшая Мэри решилась задать вопрос:
— А откуда вы знаете, как меня зовут, дяденька?
Король в ответ звонко расхохотался, словно в жизни не слышал ничего более смешного, но этот смех не был обидным. Напротив, от его звука сердце Мэри наполнилось теплом и спокойствием.
— Я прочитал это в твоем сердце. — Король плавно опустился на одно колено, чуть наклонившись, так что его лицо оказалось почти на одном уровне с лицом девочки, и, внимательно взглянув в глаза Мэри своими глубокими темными глазами, легонько коснулся длинным тонким пальцем ее груди. — А еще я прочитал в нем, что ты — девочка добрая и смелая, а больше всего на свете я ценю доброту и смелость. И я очень люблю детей, — широко улыбнулся он.
Мэри не поняла, что значит «прочитал в сердце», но спросить постеснялась, боясь показаться глупой. Ей нравился Король эльфов, который казался таким добрым и надежным, и она очень хотела тоже понравиться ему.
— Впрочем, мы с тобой успеем еще поговорить. Ты, наверное, жутко проголодалась. — Он не спрашивал, а утверждал. При упоминании о голоде желудок Мэри требовательно заурчал. У нее с самого полудня не было во рту ничего, кроме нескольких горстей сладких красных ягод и хлеба с молоком, которые дала дочерям с собой матушка. Хорошо еще, что Мэри вдоволь напилась из какого-то лесного ручейка. Когда она вышла к эльфийской поляне, она на время забыла обо всем этом, преисполненная впечатлениями, но теперь голод снова принялся мучить ее.
Король хлопнул в ладоши, и посреди поляны появились столы, уставленные всевозможными яствами, многие из которых Мэри никогда не приходилось видеть, не то, что пробовать. Здесь было жареное мясо, удивительные фрукты, очень ароматные и соблазнительные, пирожные с ягодами, украшенные взбитыми сливками пироги, мед, хрустальные кувшины с разнообразными напитками и многое-многое другое. Две девушки быстро вытерли лицо и руки Мэри мягкой влажной тканью, пахнущей какими-то ароматными травами.
Король с улыбкой протянул Мэри узкую ладонь, и девочка, взяв его за руку, проследовала вместе с ним к столу. Почему-то она ожидала, что кожа эльфа окажется прохладной, но его ладонь, наоборот, оказалась очень горячей — такой же горячей, как рука Джеймса. От этого Мэри стало очень уютно и спокойно.
— Дяденька, скажи, а как тебя зовут? — чуть позже спросила Мэри, сидя за столом рядом со слегка приобнявшим ее за плечи Королем и доверчиво прижимаясь к теплому боку эльфа.
— Да ты все равно не сможешь выговорить мое имя, человек! — По-мальчишески фыркнул Король и заправил за смешное остроконечное ухо выбившуюся золотистую прядь. Мэри попыталась еще поприставать к эльфу с этим вопросом, но Король лишь смеялся и отшучивался.
Эльфы довольно долгое время наперебой расспрашивали Мэри о ее семье, доме и человеческих обычаях, ахая и удивляясь самым очевидным, на взгляд Мэри, вещам, а сами рассказывали девочке о своем подземном доме, который находится под заросшим крапивой и болиголовом холмом в самой глубине леса, о толстых хозяйственных барсуках, чьи норы порой тянутся на много миль, пугливых зайцах, прожорливых волках, сладкоголосых лесных птицах, невесомых мотыльках и о многих других лесных обитателях. «Наш Король узнает все, что происходит в лесу, потому что Король — его сердце, его дух!» — говорили эльфы, а Король в ответ лишь улыбался. Он сам с искренним любопытством расспрашивал Мэри обо всем подряд и с восхищением слушал ее рассказ о жизни людей. Когда в эту ночь он и его подданные вышли из-под поднявшегося на четырех красных столбах холма, чтобы насладиться светом звезд и ночным ветром, лес рассказал ему о заблудившемся человеческом ребенке, и Король решил помочь Мэри.
— Дяденька Король, а давай ты зайдешь к нам в гости. Матушка с отцом будут очень рады. И Джеймс, и сестры…
— Прости, дитя мое. Нам, эльфам, нельзя заходить в людские жилища. Там всегда полно железа, а оно для нас — смертельный яд, — печально усмехнулся Король.
— Но мы же с тобой еще увидимся?.. — спросила девочка, изо всех сил борясь со сном. Король улыбнулся.
— Знаешь, обычно мы не показываемся людям, но, однажды решив помочь человеку, мы будем помогать ему и его семье всегда. Таков закон. — Король словно из ниоткуда извлек цветок звездчатки и обмотал стеблем безымянный палец девочки. — Это — мой королевский дар тебе, Мэри. Пока этот цветок с тобой, я буду незримо присутствовать рядом и оберегать тебя. И помни: никогда не теряй надежды, не лги себе и не позволяй любви покинуть твое сердце.
Мэри хотела поблагодарить Короля, но сон наконец сморил ее, и она уснула, уткнувшись носом в затянутое зеленым бархатом плечо эльфа.
Проснулась Мэри на мягкой траве на опушке леса. Солнце светило вовсю, а птицы издавали неумолчный гомон. С этого места прекрасно виделась деревня Мэри. О вчерашней встрече с эльфами ничего не напоминало. Мэри посмотрела на руку. Цветок исчез, и вместо него на безымянном пальце красовалось серебряное колечко, украшенное звездчаткой, вырезанной из какого-то белого камня.
— Спасибо, дяденька Король! — прокричала девочка, обернувшись к лесу, и, как будто отвечая на ее слова, по кронам деревьев пробежал легкий ветерок. Мэри радостно улыбнулась и побежала домой, где ее давно уже дожидались измученные волнениями, бесплодными поисками и бессонной ночью родные.
***
Много лет прошло с тех пор. Мэри не стала никому рассказывать про встречу с Королем эльфов, так как хотела, чтобы это осталось ее личным секретом, но никогда не расставалась с подарком эльфов, серебряным колечком, украшенным звездчаткой. Она практически не снимала его, а когда оно стало ей мало, повесила его на цепочку и носила на шее, как кулон. Когда ее расспрашивали, откуда это кольцо взялось, она лишь загадочно улыбалась и молчала. Король сдержал свое слово — отныне Мэри всегда чувствовала, что он рядом, хотя с тех пор ни разу не видела его. Болезни обходили ее и ее родных стороной, а когда она ходила в лес, грибы и ягоды словно сами выскакивали ей под ноги, а колючие заросли, наоборот, расступались перед ней. Ни разу больше Мэри не заблудилась в лесу.
Мэри выросла, стала очень хорошенькой девушкой и приглянулась Тому, славному работящему парню из соседней деревни. Вскоре они сыграли свадьбу, а через пару лет Мэри родила дочь.
Через неделю после этого Мэри, все еще чувствующая легкую слабость после родов, уложила ребенка спать и вышла за порог их с Томом дома подышать свежим воздухом. Этот летний вечер был очень похож на тот, далекий, когда испуганная пятилетняя девочка смотрела на догорающие лучи солнца покрасневшими от слез глазами. Мэри рассеянно погладила маленькое колечко-кулон, глядя на далекую опушку леса. Вдруг под ногой женщины что-то звякнуло. Мэри наклонилась и удивленно подняла легкую серебряную погремушку, украшенную резьбой в форме цветов звездчатки. И поспешно всмотрелась в тень между далекими деревьями, козырьком приложив ладонь к глазам. Еле заметная в лесной тени легкая светлая фигурка приветливо подняла тонкую руку. Мэри улыбнулась.
«Поздравляю, Мэри» — донес ветер тихий мелодичный голос, почти сливающийся с шорохом листвы…